Руперт шелдрейки и его морфогенные поля. Морфогенетические поля Р

В статье мы постараемся раскрыть тему морфогенетического поля. О том, что могут существовать внеклеточные информационные структуры, впервые рассказал исследователь П. Вейс. Случилось это в самом начале ХХ века. На этот момент ученым в мире были известны факты, которые запросто могли позволить усомниться в справедливости тех концепций, которые утверждает официальная наука. Была выдвинута гипотеза, что программы развития и формирования находятся непосредственно в клетках живых организмов.

Особенности теории

Стоит отметить, что в ядре клетки может содержаться максимум 10 в 10 степени бит полезной информации. Для нормальной работы всего тела нужно постоянно сохранять как минимум 10 в 20 степени бит информации. Следовательно, общую вместимость в человеке, если учесть все наследственные программы и иную информацию, которая поступает от близких и родителей, можно оценить примерно как 10 в 25 степени бит.

Отметьте тот факт, что вся эта информация должна нестись в каждой клетке нашего организма. А теперь давайте попробуем эти объемы информации сопоставить, чтобы примерно представить масштаб. Представьте отрезок, длина которого всего 1 мм. В этом случае информация, которая необходима для функционирования и формирования всего организма человека (это при условии, что объем клетки составляет 10 в 25 степени бит), уместится примерно на 7 участках, равных расстоянию от Солнца до Земли.

Сомнения в классической трактовке

Даже при наличии неточностей при оценке объема информации, соотношение величин нельзя сопоставить. Давайте поговорим о теории Вейса. Он предположил, что возле зародыша человека появляется определенное поле, он его называл морфогенетическим. Этому полю все пассивные клетки непосредственно подчиняются. Именно она является архитектором нашего организма, который из клеток делает органы.

Именно это поле позволяет определить конкретную последовательность образования клеток во времени и пространстве. В сороковых годах советские ученые Кольцов и Гурвич продолжили развитие взглядов Вейса. На сегодняшний день исследования в этом направлении продолжаются.

Последняя редакция концепции

На сегодняшний день можно рассказать про концепцию примерно следующее. В каждой клетке организма имеется свое морфогенетическое поле, несущее в себе информацию об организме, а также программах его развития. У отдельных клеток поля объединяются в единое большое поле, оно пронизывает и обволакивает организм, и все находящиеся в связи с клетками его элементы. При этом поле управляет всеми операциями по функционированию и формированию отдельной клетки и организма в целом.

Если следовать этой концепции, то информация хранится не в ядре клетки, а в ее морфогенетическом поле. При этом ДНК позволяет только лишь отразить ту информацию, которую генерирует поле.

Особенности поля

Стоит также отметить, что это поле меняется постоянно, оно отражает динамику развития всего организма человека. Следовательно, концепция эта строится на тезисах внеклеточной информации. Охватываются все без исключения клетки живого организма.

Если судить с этой точки, то поля должны отвечать требованиям, которые предъявляются к механизму, управляющему всем организмам. Причем этот программирующий механизм неизвестен. Для того чтобы подтвердить объемность и универсальность поля, было проведено множество экспериментов. В частности, нашим соотечественником, ученым Ю. Г. Симаковым.

Эксперименты Симакова

Давайте поговорим о том, какие эксперименты проводил этот ученый. Например, при расчленении червя на большое количество частей (не более 300) происходит развитие каждой части. При этом буквально через считанные недели все части червя превратятся в законченные животные, только размеры у них будут очень маленькие. При этом у каждого животного будут иметься все органы, которые были у исходного экземпляра.

Следовательно, информация каждой особи может дробиться на большое количество элементов, которые обладают полнейшим объемом изначальной информации. При этом можно видеть, что происходит копирование информации. Справедливости ради необходимо отметить, что такой эксперимент вряд ли может многое объяснить. Также необходимо отметить и то, что его можно провести только с животными низшей «касты».

Если такой эксперимент сделать со сложными организмами, например, с крысой, собакой, человеком, то приведет это только к их гибели. Такой концепцией нельзя определить природу морфогенетического поля, а также то, по каким механизмам оно действует. Это лишь отражение объективной реальности.

Результаты эксперимента

Поэтому можно сказать, что при помощи концепции Вейса можно только констатировать факты, но ни в коем случае не объяснить их. Но все равно это первый шаг к пересмотру всех основополагающих теорий, концепции функционирования и построения всех органических живых структур. Если признать существование внеклеточной информации, которая осуществляет взаимосвязь со всеми органами, генетической памятью, то можно поставить вопрос об исследованиях всех ученых.

Также можно выявить все свойства и структуры поля. Поэтому есть возможность выдвинуть совершенно новый подход для решения всех важнейших проблем в биологии и анатомии. Чуть ниже мы рассмотрим теорию существования морфогенетических полей Р. Шелдрейка.

Как появляются поля?

Если судить по концепции, то морфогенетические поля начинают образовываться при оплодотворении клетки. Происходит своеобразное «почкование» поля родителей. При этом такое «почкование» носит отпечатки информации матриц родителей. Причем новое поле не сможет уступать аналогичным параметрам родительского. Оно получится совершенно иным, но весьма похожим.

В этом новом поле содержатся программы, заложенные для развития всего организма в целом. При этом она полностью пронизывает изначальную клетку, А также все пространство, которое прилегает к ней. После этого при помощи поля получается управлять делением клетки. Определяется время и место, а также тип клеток. Именно так получается установить конкретную последовательность образования всех органов живого организма.

Когда развивается организм, поле расширяется, пронизывает уже изготовленные органы. При этом, конечно же, с каждой клеткой налаживается связь, поле воздействует на нее в строгом соответствии с этими программами, которые в нем заложены. Получается сформировать единое образование, у которого все клетки связаны воедино.

Если верить концепции Вейса, то именно таким образом можно объяснить всю процедуру клонирования. Правда, эксперименты в этой области начали проводить намного позже.

Доказательства теории

Но некоторые ученые, в знак доказательства существования поля приводят эффект Кирлиана. Этим ученым был открыт довольно интересный эффект - вокруг биологической структуры замечается свечение. Но оно наблюдается только в том случае, если клетку или организм поместить в высокочастотное поле. Причем обнаружить можно это свечение как визуально, так и на фотопленке. Совершенно иначе описывает Шелдрейк морфогенетическое поле, про его гипотезы мы поговорим ниже.

Интенсивность свечения, а также гамма цветов определяется тем, в каком состоянии находится биологический объект. Например, если между пластинами конденсатора, подключенного к источнику тока высокой частоты, положить свежесорванный лист любого растения, то можно наблюдать интенсивное свечение. Причем оно будет тускнеть по мере того, как лист будет увядать. Как видите, ученые доказывают наличие морфогенетического поля у растений, а не только у людей.

Аналогичное свечение можно наблюдать и с человеческим телом, если его поместить в поле. Причем характер и интенсивность свечения зависит полностью от того, в каком состоянии находится человек. Чем лучше он себя чувствует, тем выше интенсивность свечения. В том же случае, если человек уставший, свечение будет слабее.

Эффект Кирлиана

Но нельзя говорить, что этот эффект полностью подтверждает существование морфогенетического поля. Эффекты вы сможете наблюдать, если поместите электрически заряженные неодушевленные тела в электромагнитное поле. Стоит заметить, что свечение тесно связывается с функционированием биологической структуры и ее жизнью. Поэтому можно сделать вывод, что при гибели организма должно полностью исчезнуть поле. Правда, справедливость такого заключения зафиксировать пока что никому не удалось.

Поле существует до тех пор, пока хотя бы одна клетка жива. Следовательно, концепция предполагает то, что природа явления является локальной. Она тесно связана с тем, в каком месте размещается биологическое образование. Но впоследствии такую трактовку можно существенно расширить. Было высказано много предположений, что информационные внеклеточные структуры обладают более широкой природой. Но что такое морфогенетическое поле и как правильно доказать его существование, не сказал еще ни один ученый.

О чем говорит Руперт?

Теория Руперт Шелдрейка для некоторых консервативных ученых является скорее еретической. Но у ученого довольно высокий авторитет, поэтому ему возражать вряд ли кто сможет. Он является бывшим научным сотрудником Королевского общества при университете в Кембридже. Также он занимает должность директора лаборатории молекулярных и биохимических исследований в колледже, который находится в Кембридже. Это биолог с большим опытом, его имя известно в широких кругах.

Поэтому он не сможет высказывать глупые идеи. Именно так думает большинство его коллег. А ведь и правда, если посмотреть на его идеи, то можно увидеть, что они очень смелые, даже многие его коллеги в буквальном смысле хотели откреститься от них. Но морфогенетические поля - новая наука о жизни организмов, она объясняет все процессы, происходящие в человеке или животном.

Рупертом Шелдрейком было замечено, что человек намного легче усваивает знания, если они известны большему количеству людей. Ради эксперимента он нескольким англоязычным студентам предложил выучить японские стихотворения. Одно из них было простым набором слов, а если точнее, то иероглифов. Второе четверостишие являлось сочинением одного малоизвестного автора современности. А вот третье четверостишие являлось классикой японской поэзии, его знает буквально каждый японский школьник так, как в России стихотворения Пушкина.

В результате эксперимента оказалось, что классическое стихотворение англоязычные студенты запомнили намного лучше, нежели два предыдущих. При этом никто из испытуемых не владел японским, а также не понимал, какое из четверостишиях является классикой, какое бессмыслицей, а которое новоиспеченным опусом. Исходя из этого эксперимента, который был неоднократно повторен не только с Шелдрейком, ученый выдвинул гипотезу, что есть какое-то поле образов, которое является общим для всего населения Земного шара. Но тайна морфогенного поля, к сожалению, таким экспериментом не раскрывается.

Но в этом поле, вместе с большим количеством различной информации, имеется образ этого японского стиха, который известен уже несколько сотен лет. Так как его знают многие люди, этот образ прочно опечатывается в поле и доступнее он, нежели тот, который соответствует недавно написанному стихотворению. Причем образом такого типа поля может быть буквально что угодно: чувства, информация, какая-либо модель поведения. Вот так можно сделать краткое описание теории морфогенетических полей.

Кроме того, такие поля можно найти не только у людей, но даже у птиц, животных, насекомых и растений. Стоит отметить, что даже у кристаллов существуют такие поля. Стоит задуматься, почему определенные типы кристаллов принимают не произвольные формы, а строго определенные. Шелдрейк дал название полям, теперь они известны нам как морфогенетические. Другими словами, это те, которые прямо влияют на форму и структуру вещей.

Эксперименты, которые изменят мир

Именно морфогенетическим полям посвящен бестселлер, написанный Рупертом Шелдрейком. Здесь он изложил не только принципы теории морфогенетических полей, но и доказательства. Называется он «7 экспериментов, которые могут изменить мир». Кроме того, что он проводил эксперименты со своими студентами, которые изучали японские четверостишие, в этой книге можно найти и другие, не менее интересные опыты.

Биолог, работающий в гарвардском университете, Уильям Макдугалл, около 15 лет занимался тем, что натаскивал лабораторных крыс на поиск выхода из лабиринта. В результате такого долгого эксперимента были получены весьма интересные данные:

• Первое поколение животных, чтобы найти из лабиринта выход, совершало около 200 ошибок.
• А вот последнее поколение допускало всего 20 ошибок (в среднем).

Такой же эксперимент был проведен в Австралии. Но там результаты были более невероятными, крысы находили из лабиринта выход практически моментально, без ошибок. Это отчасти доказывает наличие морфогенетического поля и полей сознания у живых организмов.

В эксперименте принимали участие животные, которые не являлись ни потомками тех крыс, которые 15 лет назад блуждали по лабиринту, ни их родственниками. Поэтому можно сделать вывод, что они не могли на генетическом уровне получить информацию об устройстве лабиринта. Поэтому учеными была выдвинута гипотеза, что они получили эти знания из информационного поля.

Пару слов о термитах

Также можно задаться вопросом, откуда термиты обладают навыками архитекторов. При обустройстве нового жилища эти насекомые разделяются на две бригады, которые строят идеально симметричные половины термитника. Кроме того, все жилища похожи как две капли воды, будто происходило типовое строительство, как панельных многоэтажек.

Причем ничто не помешает согласованным действиям насекомых, даже если вы на начальном этапе строительства перегородите их будущее строение листом стали. Все равно гнездо в итоге выйдет идеально симметричным. Можно сказать, что это один из феноменов морфогенетического поля, который вводит в заблуждение многих ученых.

(о теории Вейса, развитой биологом Рупертом Шелдрейком - морфогенетических полей, полей сознания, морфогенных полей)

Морфогенетические поля и "поля сознания"

Идея существования внеклеточных информационных структур была впервые высказана австрийским исследователем П.Вейсом в начале ХХ века.
К этому моменту было уже известно множество фактов, которые позволяли усомниться в справедливости концепции, утверждающей в концентрации программ формирования и развития организма в клетках его образующих.

Но вернемся к гипотезе Вейса.
Он предположил, что вокруг эмбриона, или зародыша, образуется некое поле, которое он назвал МОРФОГЕНЕТИЧЕСКИМ, которому подчиняются пассивные клетки. Оно как бы лепит из клеточного материала отдельные органы и целые организмы. Именно оно определяет последовательность образования отдельных клеток в пространстве и времени.

В последней редакции концепция морфогенетического поля выглядит следующим образом.

-
Каждая клетка организма обладает индивидуальным морфогенетическим полем, которое несет в себе всю информацию обо всем организме и программы его развития. Поля отдельных клеток объединяются в единое морфогенетическое поле, которое обволакивает и пронизывает весь организм, находится в постоянной связи с каждой клеткой и управляет всеми операциями по формированию и функционированию как каждой клетки, так и всего организма в целом.

По этой концепции носителем наследственной информации является уже не ядро клетки, а ее морфогенетическое поле, а ДНК только отражает информацию, которую несет поле. Морфогенетическое поле постоянно меняется, отражая динамику развития организма. Таким образом концепция морфогенетических полей строится на тезисе внеклеточной информации, причем, предполагается "объемный" характер этого поля, поскольку оно должно охватывать все клетки организма.

С этой точки зрения, морфогенетические поля отвечают требованиям, предъявляемым к неизвестному программирующему механизму, управляющему всем организмом как единым целым.

Это только абстрактное, условное отражение некой неизвестной нам объективной реальности.
Поэтому, строго говоря, концепция Вейса только констатирует факты, но никак не объясняет их. Однако, это является первым шагом к коренному пересмотру основополагающих концепций построения и функционирования живых органических структур.

Признание существования внеклеточной информации, как единого целого для всего организма, осуществляющей взаимосвязь со всеми его элементами и генетической памятью, позволяет поставить вопрос об исследовании этих полей для выявления их свойств и структур, а, следовательно, на повестку дня выдвигается принципиально новый подход к решению основных проблем биологии.

В соответствии с концепцией морфогенетических полей они образуются в момент оплодотворения половой клетки.
Можно предположить, что при этом происходит как бы почкование этого поля от соответствующих родительских полей, причем это почкование носит скорее характер формирования некого информационного отпечатка с матриц родителей, поэтому новое образование по информационной емкости не уступает или мало уступает емкости родительских полей.
Это новое поле, содержащее программы развития организма пронизывает первоклетку и прилегающее к ней пространство.

Иногда, как доказательство существования морфогенетических полей приводят, так называемый эффект Кирлиана.

Им был открыт эффект свечения короны вокруг контура биологических структур, помещенных в высокочастотное электрическое поле. Оно обнаруживается не только визуально, но и фотографируется. Интенсивность свечения и его цветовая гамма определяются состоянием биологического объекта. Так, если между двух пластин высокочастотного конденсатора поместить только что сорванный лист растения, то по его контуру наблюдается интенсивная корона, которая тускнеет, по мере увядания листа. Подобное свечение также наблюдается и вокруг частей человеческого тела, помещенных в высокочастотное поле, например, вокруг пальцев или кисти руки, причем характер этого свечения будет зависеть от состояния человека. Чем лучше чувствует себя человек, тем интенсивнее будет наблюдаться свечение. Если человек устал, то свечение будет блекнуть.

Однако утверждать, что эффект Кирлиана отражает существование морфогенетических полей нет никаких оснований. Природа этого явления отражает сложные электрические процессы, проекающие в клетках биологических структур и никакого отношения к морфогенетическим полям не имеет.
Подобные эффекты можно наблюдать и около неодушевленных электрически заряженных тел. Поскольку существование морфогенетических полей тесно увязывается с существованием и функционированием биологических структур, то из этого следует, что при гибели биологической структуры должно исчезнуть и морфогенетическое поле. Правда, зафиксировать справедливость такого заключения никому еще не удавалось, но это следует из того, что подобное поле рассматривается как производное от клеточных структур, а если клетки гибнут, то неминуемо должно исчезнуть и поле. Морфогенетическое поле может существовать, пока жива хотя бы одна клетка организма.

Это нашло отражение в объяснении многих явлений с помощью, так называемых, "полей сознания", предложенных В.В.Налимовым. По его мнению эти поля существуют вне человека и носят аналоговый характер. В свей работе "Вероятностная модель языка" (М. Наука. 1979) Налимов пишет: "...Можно задать вопрос - как можно представить себе механизм, с помощью которого человек подключается к непрерывным потокам образов? Можно думать, что механизм континуального (непрерывного - Ю.Ф.) мышления носит диалоговый характер в отличии от рефлективного (непроизвольного, связанного с проявлением рефлексов - Ю.Ф.) логического мышления, за который должен быть ответственен механизм дискретного устройства (последний должен допускать существование биологических носителей дискретных знаков некоторого аналога носителей генетического языка).
Человек в каком-то глубоком смысле мыслит всем своим телом.... Осмысливание всего многообразия сведений о роли изменяемых состояний сознания в интеллектуальной жизни позволяет снова поставить вопрос о том, является ли человек творцом континуального мышления или только приемником тех потоков, которые протекают вне его.

Если справедливо второе предположение, то все усилия человека, направленные на восприятие этих потоков медитация, прием психодемических средств, участие в мистериях или, наконец, умение задавать самому себе вопросы на языке дискретных представлений и ждать на них ответа все это только различные способы настраиваться на прием".

Итак, Налимов считает, что "...континуальные потоки находятся вне человека, но не вне человечества...", то есть он также подразумевает внеклеточную форму существования информации, причем предполагает, что эта информация не дискретная, а аналоговая и существует независимо от биологических структур (человека, животного), но эти биологические структуры обладают способностью к этому резервуару независимо существующей информации и частично использовать ее.

В этом отношении Налимов по своим взглядам очень близок к швейцарскому психологу Ю.К.Юнгу, который считал, что "... прогресс состоит в подготовке сознания и к восприятию идей откуда-то из вне его протекающих потоков". В качестве подтверждения своей концепции Налимов ссылается на то, "...что некоторые серьезные математики глубоко убеждены в том, что они в своей творческой деятельности не изобретают, а открывают реально и независимо существующие абстрактные структуры".

Если сопоставить концепцию морфогенетических полей с концепцией полей сознания, то не трудно отметить их родственный характер.

Обе они очень абстрактны, но концепция полей сознания более объемна и универсально.

"Чудное мгновенье" по-японски

Коллеги-консерваторы наверняка сочли бы теорию Руперта Шелдрейка еретической, если бы не авторитет ученого. Бывший научный сотрудник Королевского общества при Кембриджском университете, директор лаборатории биохимических и молекулярных исследований в колледже Клэр (Кембридж), биолог с мировым именем -- такой человек не может пороть чушь! Хотя соблазн откреститься от теории Шелдрейка был велик, ведь он выдвигал очень смелые идеи.

Руперт Шелдрейк заметил, что человек тем легче усваивает знание, чем большему числу людей оно известно. Однажды он предложил английским студентам разучить три японских четверостишия. При этом одно было просто набором слов, вернее, иероглифов, второе -- сочинением незначительного современного автора, а третье -- классическим образцом японской поэзии, известным в Стране восходящего солнца так же хорошо, как у нас "Я помню чудное мгновенье".
Именно классическое четверостишие студенты запоминали лучше всего! Заметьте, никто из них не знал японского и понятия не имел, какое из стихотворений -- классика, какое -- новосочиненный опус, а какое и вовсе бессмыслица!

Вот после этого-то эксперимента, повторенного не однажды, Шелдрейк и предположил, что существует некое ПОЛЕ ОБРАЗОВ, общее для всех людей. В этом поле наряду со множеством прочих содержится и образ старинного японского четверостишия, оно известно многим, а потому его образ прочно "впечатан" в поле и более доступен, чем, к примеру, образ только что сочиненного стиха. Образами такого поля может стать что угодно: информация, чувство или модель поведения. Более того, подобные поля есть не только у людей, но и у животных, птиц, насекомых, растений и даже у кристаллов (вы не задумывались, почему тот или иной кристалл принимает строго определенную, а не произвольную форму?!). Шелдрейк назвал поля образов морфогенными, то есть такими, которые влияют на структуру или форму вещей.

Эксперименты, меняющие мир

Собственно, морфогенным полям и посвящен научно-популярный бестселлер Руперта Шелдрейка "Семь экспериментов, которые могут изменить мир". Помимо эксперимента со студентами, зубрившими японские стихи, в книге рассказывается и о других любопытных опытах.

Биолог из Гарвардского университета Вильям Макдугалл пятнадцать лет занимался тем, что заставлял подопытных крыс искать выход из лабиринта. Полученные в результате "долгоиграющего" эксперимента данные были ошеломляющими: если первое поколение крыс, прежде чем найти выход, совершало в среднем 200 ошибок, то последнее ошибалось всего 20 раз. К еще более сенсационным результатам привел повтор опыта на другом конце света, в Австралии. Там крысы сразу же (!) находили выход из лабиринта! А ведь они не были ни родственниками, ни потомками крыс - "первопроходцев", а значит, не могли усвоить знание о лабиринте на генетическом уровне (как предполагал в свое время Макдугалл). Откуда же австралийские грызуны узнали о правильном пути?!

И откуда у термитов навыки отменных архитекторов? Устраивая новое жилище, эти насекомые делятся на две "бригады" и возводят абсолютно симметричные половинки термитника. Более того, все термитники похожи один на другой, как при типовом строительстве! Ничто не может помешать согласованным действиям термитов, даже если в начале строительства перегородить их будущее жилище стальным листом, термитник все равно получится симметричным. И это при том, что во время строительства насекомые никак не общаются друг с другом и не наблюдают за работой соседней "бригады", поскольку слепы от рождения!

Во время другого эксперимента наблюдения велись уже не за животными, а за людьми. Психолог из США Арден Мальберг предложил добровольцам выучить два одинаковых по сложности варианта азбуки Морзе. Секрет заключался в том, что один вариант был собственно азбукой Морзе, а другой -- подражанием ей. Все без исключения испытуемые быстрее и легче заучивали стандартную версию кода, хотя не ведали о подвохе и не знали, что лишь один вариант азбуки истинный.

Внимание! Вы в эфире!

-
Что же все это значит?
А то, что - по теории Руперта Шелдрейка - мозг человека или животного сам по себе не содержит ни памяти, ни знаний.
Зато все это в избытке есть в морфогенных (формообразующих) полях.
И мозг в случае необходимости настраивается на определенное морфогенное поле так же, как радиоприемник на радиоволну.
"Поймать" в морфогенном "эфире" собственную память, разумеется, намного проще, чем память других людей.
Но теоретически при умелой "настройке" становится доступной память любого человека или социума.

Так что если вы хотите выучить английский язык, вам не обязательно корпеть над словарями и слушать кассеты от Илоны Давыдовой, достаточно "настроить" свой мозг на "английскую" волну. Жаль только, Шелдрейк не рассказывает, как это сделать!

Как уже говорилось, лучше всего мозг "настраивается" на общеизвестные образы. Тот же английский, к примеру, учится легче суахили или хинди, потому что им владеет куда больше людей.
Сам Шелдрейк поясняет этот феномен на примере с крысами: "Если научить чему-нибудь крыс в Манчестере, то крысы этой породы по всему миру будут гораздо быстрее усваивать тот же трюк, даже если между ними не будет никакой известной науке физической связи или общения.
Чем больше крыс обучатся чему-то, тем легче то же самое усвоят их последователи".
Это означает, что морфогенные поля не неизменны, они могут видоизменяться под действием новых знаний. К примеру, если еще вчера никому неизвестное знание завтра распространится повсеместно, его поле также распространится и станет доступным большему числу людей (животных, растений и т.д.).

Намертво "впечатанные" в морфогенное поле и доступные буквально всем образы Шелдрейк называет "привычками". К слову, их ученый противопоставляет законам природы. По его мнению, вселенная не подчиняется раз и навсегда установленным законам, а живет, согласуясь с некими образами, заключенными в общей памяти природы.
Архаичные образы-"привычки", "отвечающие" за гравитационные и электромагнитные поля, атомы водорода, созвездие Малой Медведицы, атмосферу, мировой океан и пр., достаточно стабильны, но это не означает, что они не могут меняться, ведь наряду с другими "привычками" у природы существует и "привычка" к изменению. Эволюция жизни, культуры, человека -- это стремление к развитию, присущее природе вещей, глубоко "впечатанное" в ее морфогенное поле.

Эффект ожидания

Если есть морфогенные поля, общие для всех людей (животных), то получается, что все (и вся) в мире взаимосвязано. Всякий раз, когда мы узнаем что-то новое, это узнаем не только мы, но и все люди, вся вселенная. Наше знание становится общим. Прямо какой-то тотальный общий разум!

Ничем иным как общностью сознания Руперт Шелдрейк объясняет, к примеру, различные паранормальные явления, такие, как телепатия или способность человека "чувствовать взгляд спиной" (по теории Шелдрейка, человек не чувствует взгляд, а улавливает мысль смотрящего ему на спину).

Теорией морфогенных полей объясняется и феномен предсказания. Здесь действует иная схема: человек, составляя тот или иной прогноз, "посылает" в морфогенное поле определенную информацию, которая затем возвращается в виде реально свершившегося события.

Эту особенность формообразующих полей, сами того не подозревая, используют психологи, призывающие своих пациентов быть оптимистами и думать о хорошем, тогда, мол, и жизнь наладится.
Подобное "самопрограммирование" применяется и в медицине. Вспомните эффект плацебо -- лекарственной формы, содержащей нейтральные вещества и исцеляющей за счет внушения! В 50-х годах некоему американцу, страдавшему неизлечимой формой рака, врачи вводили... обычную воду, выдавая ее за эффективное лекарство.
Мужчина поверил в "чудодейственное средство", и после нескольких "водяных" уколов его опухоль начала таять, как снежный ком на горячей сковороде! Увы, когда пациент уже был близок к полному выздоровлению, он узнал, чем его лечили, и вновь заболел. Опухоль разрослась до прежних размеров, и несчастный американец умер. Но врачи до сих пор уверены: не узнай он истинного содержимого шприца, мог бы выжить!

Наука "нормальная" или паранормальная?

Феноменом "программирования" пользуются и ученые!
Ни один жрец науки, фанат всего досконально подсчитанного и точно вымеренного, конечно, не признается, что использует "в корыстных целях" паранормальные возможности каких-то морфогенных полей.

Однако наблюдения Руперта Шелдрейка доказывают, что высоколобая братия применяет "программирующие" способности полей на полную катушку. Ученый приступает к опыту, ожидая от него определенного эффекта, и чем сильнее он надеется на тот или иной исход, тем больше шансов, что ожидаемое случится. Ожидание ученого, "отпечатавшееся" в морфогенном поле, влияет на результат эксперимента. Недаром в свое время было остроумно подмечено, что физики-ядерщики не столько открыли субатомные частицы, сколько... придумали их: сначала предсказали их существование теоретически и лишь затем начали практические опыты по их выявлению.

Да-а... Задал Руперт задачку! А вдруг все современные научные знания - лишь отражение надежд и чаяний ученых? Значит, наука необъективна?!

Коварные исследователи программируют (или зомбируют?) не только себя, но и всех вокруг. Например, подмечено, что, как только человек обращается к психоаналитику-фрейдисту, ему начинают сниться сны "по Фрейду".
Другой случай: экстрасенс блестяще демонстрирует свои паранормальные способности в присутствии исследователя, который верит в экстрасенсорику, и не может ничего "выдать" в присутствии экспериментатора-скептика.
Даже лабораторные животные попадают под влияние ученых! Так, если какой-нибудь экспериментатор считает данную мышь "особо талантливой", она ведет себя смышленее сородичей, независимо от объективных "интеллектуальных данных". Более того, подопытные животные перенимают... национальные черты исследователей! Зверушки, с которыми работают американцы, суетливо носятся по клеткам, отвлекаются на пустяки и лишь в последний момент выдают требуемый от них результат. Животные-"немцы" ведут себя иначе: долго размышляют, а затем неспешно выполняют задание.

Морфогенные поля есть не только у человечества в целом, но и у каждого человека. Эти поля образуют наши мысли, чувства, эмоции, поведение и, наконец, тело.
При этом все, что когда-либо было... так и хочется скаламбурить: в поле зрения морфогенного поля - не исчезает бесследно, а остается в нем навсегда.
То есть при желании мы можем вспомнить таблицу умножения, которую учили в третьем классе, а потом забыли, можем вновь воспылать любовью к человеку, в которого были влюблены двадцать лет назад, а можем... почувствовать часть тела, которой лишились. Речь о так называемых фантомных болях в ампутированных конечностях.

Люди, потерявшие руку или ногу, продолжают чувствовать ее так, как будто она остается живой частью их тела. Один ветеран вьетнамской войны долгие годы чувствовал, будто пальцы его оторванной взрывом ноги неестественно скрючены и их сводит судорогой. В конце концов бравый вояка вернулся во Вьетнам, нашел там место, где некогда "похоронил" ногу, раскопал ее и... разогнул пальцы, которые действительно были скрючены. С тех пор фантомные судорожные боли не возобновлялись. Другой человек хранил ампутированный большой палец руки в склянке со спиртом, которая стояла в чулане.
После ампутации палец никогда не беспокоил его, но вдруг он начал ощущать холод в фантоме. Выяснилось, что в чулане разбилось окно и склянка с пальцем оказалась как раз на сквозняке. После того как ее перенесли в тепло, ощущение холода в утерянном пальце исчезло. Еще один пациент, не подумав, сжег ампутированную руку и... света белого не взвидел от жжения в фантомной конечности.

Если любой человек может "настроиться" на морфогенное поле другого, то, значит, и фантомы могут чувствовать не только сами люди, перенесшие ампутацию, но и все вокруг?

"Именно так!" - утверждает Руперт Шелдрейк. Он провел несколько экспериментов, в ходе которых выяснилось, что посторонние люди могут чувствовать фантомные конечности. Главным участником одного из опытов был американец Казимир Бернард, потерявший правую голень во время Второй мировой войны. Казимир дотрагивался своей фантомной ногой до других людей, и те... ощущали прикосновение.

Во время другого эксперимента медсестра, работавшая в ампутационном отделении, настолько достоверно описывала фантомы своих пациентов, что создавалось ощущение, будто она их видит. Реагируют на фантомные конечности и животные. К примеру, потерявший ногу Джордж Баркус из штата Джорджия (США) поделился с Шелдрейком таким наблюдением: его пес никогда не ходит и не лежит там, где должна была бы располагаться ампутированная нога хозяина.

Летите, голуби, летите!

Справедливости ради заметим, что мысль о том, будто части одного целого, даже будучи разобщенными, продолжают поддерживать некую связь, не нова. Это открыли задолго до Шелдрейка!

Например, в Малайзии издревле считается, что все, когда-то связанное с телом человека и затем отделенное от него, остается в неразрывной связи с этим самым телом. Именно поэтому малазийцы тщательно хранят и ни в коем случае не выбрасывают... остриженные ногти и волосы -- а вдруг кто подберет и при помощи ведьмовства накликает на владельца ногтей или волос беду?

Известный антрополог Джеймс Фрейзер, хоть и не хранил свои остриженные ногти, но тоже свято верил в неразрывную связь между частями одного целого. Он писал: "Вещи, некогда связанные друг с другом, продолжают поддерживать эту связь на расстоянии, даже после того как физический контакт между ними прерван".
О том же самом, пусть и иными словами, говорится в квантовой теории: если две частицы отрываются от одного атома, то, каким бы большим ни было расстояние между ними, все, что воздействует на одну, также воздействует и на вторую.

Другое дело, что Руперт Шелдрейк впервые предложил считать единым целым не только тело человека или атом, но все, что можно объединить по какому-либо признаку. К примеру, домашние животные и их хозяева, согласно Шелдрейку, -- целое, следовательно, нет ничего удивительного в том, что, когда это целое распадается, его части продолжают считывать информацию с морфогенных полей друг друга.

Многие замечали, что собаки и кошки словно "чувствуют" своего хозяина. Они поджидают хозяина у двери, даже если тот возвращается домой в неурочный час, угадывают хозяйское намерение покормить их или вывести на прогулку, да и вообще улавливают малейшее изменение в настроении владельца. Подобное поведение не всегда можно объяснить острым слухом и обонянием (к примеру, в случае, когда питомцы "догадываются" о предстоящей разлуке с хозяевами, когда те еще только размышляют, не пойти ли им прогуляться, оставив пса или кошку дома).
Единственное достойное толкование данного феномена, по мнению Шелдрейка, - конечно, морфогенные поля!

Этими же полями он объясняет способность голубей находить путь домой. Биологи уже больше века экспериментируют с голубями и до сих пор не могут понять: как те умудряются возвращаться на родную голубятню даже из самого дальнего далека? Каких только "подлостей" не устраивали ученые, чтобы сбить птиц с толку! Увозили их за сотни километров от дома, вставляли в глаза специальные линзы, которые мешали зрительно оценивать точность полета, опрыскивали пахучими веществами, лишавшими птиц естественного обоняния, обвешивали магнитами (а вдруг сизые ориентируются по "карте" магнитного излучения?), сбивали естественные биологические "часы" и даже рассекали нервные окончания.
Бесполезно! Птицы, пусть не сразу, допуская ошибки, но все равно возвращались домой. Они находили верный путь даже в том случае, если их голубятню перевозили на другое место (есть свидетельства о том, что голуби возвращались на голубятню, расположенную на плывущем корабле!). Шелдрейк считает, что между птицами и их домом существует проходящая сквозь морфогенные поля "эластичная нить", которая натягивается, когда голуби улетают прочь от дома, а затем сжимается и "притягивает" птиц обратно.

Та же "нить" притягивает и заблудившихся или брошенных вдали от своего хозяина кошек и собак. В 16 веке борзая гончая по кличке Цезарь добралась из Швейцарии во Францию, куда уехал ее хозяин, и разыскала его аж в королевском дворце! А во время Первой мировой войны пес Принц в поисках своего владельца, армейского офицера, переплыл Ла-Манш! Похожим образом ведут себя и дикие стайные животные: отставшие от стаи волки всегда находят своих сородичей, лисицы успокаивают разыгравшихся щенков, находясь на значительном расстоянии от них и не издавая ни единого звука, только пристально глядя в сторону своей норы.

Вполне возможно, что в подобных случаях звери просто считывают информацию с формообразующих полей человека или друг друга. Нередки случаи, когда братья наши меньшие "штудируют" глобальные морфогенные поля. Общеизвестна способность животных предчувствовать катастрофы. Очевидцы вспоминают, что в 1960 году, накануне землетрясения в Агадире (Марокко), из города сбежали все бродячие собаки (не только крысы бегут от опасности!). Через три года то же повторилось в городе Скопья (Югославия): бегущие вон псы и подземные толчки разрушительной силы. История знает немало других похожих примеров (в древнем Китае специально держали собак-предсказателей стихийных бедствий).

Руперт Шелдрейк начал свои исследования с наблюдения за обучаемостью синичек. Было установлено, что если предыдущие поколения синичек овладели неким навыком, то у последующих поколений синичек на восстановление этого навыка уходило гораздо меньше времени.

Позднее эксперименты были поставлены на людях, на крысах и на других животных. Во всех экспериментах было подтверждено, что если какая-то группа представителей вида выполняла определенную работу, то в последствии тот же навык осваивался значительно быстрее.

Руперт Шелдрейк заметил, что человек тем легче усваивает знание, чем большему числу людей оно известно. Однажды он предложил английским студентам разучить три японских четверостишия. При этом одно было просто набором слов, вернее, иероглифов, второе ‒ сочинением незначительного современного автора, а третье ‒ классическим образцом японской поэзии, известным в Стране восходящего солнца так же хорошо, как у нас "Я помню чудное мгновенье". Именно классическое четверостишие студенты запоминали лучше всего! Заметьте, никто из них не знал японского и понятия не имел, какое из стихотворений ‒ классика, какое ‒ новосочиненный опус, а какое и вовсе бессмыслица!

Вот после этого-то эксперимента, повторенного не однажды, Шелдрейк и предположил, что существует некое поле образов, общее для всех людей. В этом поле наряду со множеством прочих содержится и образ старинного японского четверостишия, оно известно многим, а потому его образ прочно "впечатан" в поле и более доступен, чем, к примеру, образ только что сочиненного стиха. Образами такого поля может стать что угодно: информация, чувство или модель поведения. Более того, подобные поля есть не только у людей, но и у животных, насекомых, растений и даже у кристаллов (вы не задумывались, почему тот или иной кристалл принимает строго определенную, а не произвольную форму?!). Шелдрейк назвал поля образов морфогенными, то есть такими, которые влияют на структуру или форму вещей.

Помимо эксперимента со студентами, зубрившими японские стихи, в книге рассказывается и о других любопытных опытах. Книга Шелдрейка имела огромный успех, и ряд исследователей провели исследования, которые подтвердили правоту.

Очень похожие эксперименты провел биолог из Гарвардского университета Вильям Макдугалл, который пятнадцать лет занимался тем, что заставлял подопытных крыс искать выход из лабиринта. Полученные в результате "долгоиграющего" эксперимента были ошеломляющими: если первое поколение крыс, прежде чем найти выход, совершало в среднем 200 ошибок, то последнее ошибалось всего 20 раз. К еще более сенсационным результатам привел повтор опыта на другом конце света, в Австралии. Там крысы сразу же (!) находили выход из лабиринта!

Во время другого эксперимента наблюдения велись уже не за животными, а за людьми. Психолог из США Арден Мальберг предложил добровольцам выучить два одинаковых по сложности варианта азбуки Морзе. Секрет заключался в том, что один вариант был собственно азбукой Морзе, а другой ‒‒ подражанием ей. Все без исключения испытуемые быстрее и легче заучивали стандартную версию кода, хотя не ведали о подвохе и не знали, что лишь один вариант азбуки истинный.

Еще один пример. В начале 60-х годов Владимир Райков под действием гипноза заставляли испытуемых поверить в то, что они реальные исторических личностей. Способности, открывавшиеся у "уверовавших", были феноменальны! Так, одна девушка студентка художественного института, которую "убедили", что она Рафаэлем, превосходно рисовала. Владимир Райков исследовал влияние гипноза и на молодых студентов консерватории, задал испытуемому установку, что он великий русский композитор и исполнитель Глазунов; молодой человек исполнял музыку Глазунова не хуже автора. Более подробно с опытами Райкова можно посмотреть в фильме «Семь шагов за горизонт».

Согласно теории Руперта Шелдрейка ‒ мозг человека или животного сам по себе не содержит ни памяти, ни знаний. Зато все это в избытке есть в морфогенных (формообразующих) полях. И мозг, в случае необходимости, настраивается на определенное морфогенное поле так же, как радиоприемник на радиоволну. «Поймать» в морфогенном «эфире» собственную память, разумеется, намного проще, чем память других людей. Но теоретически при умелой «настройке» становится доступной память любого человека или социума.

Похожая идея возникла и у Карла Прибрайма. Он изучал мозг с целью найти соответствующие участки, в которых происходит запоминание той или иной информации. В результате он сделал вывод о нелокальности работы мозга. Мало этого он пришел к выводу, что мозг работает по принципу голограммы, а если к этому добавить выводы Дэвида Бома о голографическом строение вселенной, то выводы Руперта Шелдрейка окажутся совершенно логичными и морфогенные поля можно будет представить, как частный случай теории Бома-Прибрайма и согласиться с тем, что у морфогенных полей существует совершенно реальная физическая основа.

Интересно, что работа Шелдрейка редко упоминается в научной литературе, но и не подвергается критике, как лженаука.

Коллеги ученые-консерваторы наверняка подвергли бы теорию Руперта Шелдрейка жесткой критике, если бы не авторитет ученого. Бывший научный сотрудник Королевского общества при Кембриджском университете, директор лаборатории биохимических и молекулярных исследований в колледже Клэр (Кембридж), биолог с мировым именем - такой человек не может пороть чушь! Хотя соблазн откреститься от теории Шелдрейка был велик, ведь он выдвигал очень смелые идеи. Именно по этому эту теорию стараются просто замалчивать.

С другой стороны можно предположить, что Р. Шелдрейку просто повезло. Достаточно обратиться к истории науки, и мы найдем множество примеров гонения на ученых, осмелившихся мыслить категориями новой парадигмы (см лекцию «Ошибки науки»). Механизмы неприятия новых идей прекрасно раскрыты в монографии Т. Куна (Т.Кун. Структура научных революций. М., Прогресс, 1975, с.43).

Сам Р. Шелдрейк так объясняет нежелание официальной науки видеть очевидные факты. «С самого начала, с тех пор, как она была предложена Декартом, механистическая теория жизни была внутрен­не противоречивой. В 20-е гг. XX в. ей была противопос­тавлена другая школа биологии, известная как витализм. Витализм утверждает, что живые организмы являются живыми в полном и точном смысле слова, а в механисти­ческой теории нет места для такой категории. Сторонники витализма утверждали, что в основе жизни лежат принципы, которые не могут быть извест­ны химикам и физикам, изучающим неживую материю. Их оппоненты в свою очередь заявляли, что такие объек­ты, как «жизненная сила» или «живительная энергия», в природе не существуют, и даже если сейчас феномен жизни пока невозможно объяснить с точки зрения совре­менных физики и химии, в не столь отдаленном будущем это обязательно станет возможным.

Только с развитием теории информации природных систем мы стали понимать, что при возникновении иерархических структур у них появляются новые качества, которые невозможно ожидать при простом сложении нижестоящих компонентов новой структуры. Это относится и к информационной композиции и ее реализации в веществе. Поэтому неудивительно, что ни физики, ни химики, ни биологи на определенном этапе развития науки не могли объяснить появления новых качеств, превосходящих ожидания при развитии структуры».

Далее в своей монографии Р. Шелдрейк пишет: «Отстаивая свои позиции, сторонники механистиче­ской теории часто прибегают к аргументу, известному как «бритва Оккама». Этот принцип был впервые исполь­зован Уильямом Оккамом, средневековым философом оксфордской школы. Его суть в том, чтобы отбросить все теоретические построения, для которых не находится рационального объяснения. Так как «бытие не терпит излишнего усложнения», правильными следует признать наиболее простые объяснения. Но когда сторонники ме­ханистической теории используют «бритву Оккама», пытаясь оправдать имеющиеся на данный момент орто­доксальные научные воззрения, они пренебрегают фило­софским смыслом этого положения. Они исходят из того, что механистическое объяснение феномена жиз­ни - самое простое по определению. В действительнос­ти же любая попытка следовать этой логике - к приме­ру, предсказать поведение муравья, исходя из структу­ры его ДНК, - требует проведения невероятно сложных расчетов, в настоящее время просто неосуществимых. Любые поля, силы и принципы, признанные нематериаль­ными, отвергаются безо всяких объяснений, если их су­ществование еще не подтверждено физикой».

Однако следует уточнить понятие «материальный». Для этого необходимо вернуться к материалу первой лекции и посмотреть определение материи. Материя – триединая структура, включающая в себя вещество, энергию и информацию… Нельзя воспринимать материю только как вещество. Любое физическое поле, энергия и тем более информация – все это компоненты материи. Любая другая трактовка материи – неправильна.

В свое время В.И. Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм. М.: Издательство политической литературы, 1984» дискутировал по поводу материальности мысли с Марковым. Ленин никак не мог согласиться с материальностью мысли, однако сегодня мы точно знаем о существовании мыслеформ, их способности влиять на другую материю, поэтому хотим мы того, или нет, но нам стоит признать, что и мысль также материальна, как любое проявления в нашей Вселенной.

«Тем, кто не интересуется историей науки, - писал Р. Шелдрейк - эти дав­ние противоречия могут показаться несущественными и далекими от жизни. Но, к сожалению, они актуальны и по сей день. Биологи, агрономы врачи, все те, кто занимается изучением вещества в отрыве от других компонентов материи, как пра­вило, твердо уверены в том, что механистическая тео­рия жизни знаменует победу разума над суевериями, от которых истинная наука должна защищаться любой ценой. Но необъяснимые для них явления никуда не исчезли. Животные продолжают ве­сти себя непредсказуемым образом. Результаты работы врачей все чаще заставляют говорить о парадоксальности медицины, а иногда даже уже возникает мысль о кризисе современной медицины».

Более подробно о подобных тенденциях можно прочитать в монографии Луи Броуэра «Фармацевтическая и продовольственная мафия. Последствия ее деятельности: дискредитация аллопатической медицины и серьезные проблемы состояния здоровья населения Запада». (2004).

«Все больше и боль­ше внимания начинают привлекать к себе области ме­дицины, которые не укладываются в рамки ортодок­сальных схем. В обществе появляется все больше сомнений в эффективности традиционной академиче­ской науки применительно к животноводству, лесовод­ству, земледелию. Перспективы, которые сулит генная инженерия, скорее ужасают, чем вдохновляют. Не­смотря на неимоверные усилия сторонников неодарви­низма, механистическая теория эволюции, в основу которой положены слепая случайность и естествен­ный отбор, окончательно потеряла свою привлекатель­ность в умах и сердцах людей.

Все это заставляет биологов переходить к обороне и с большой неохотой все-таки признавать, что опреде­ление жизни может оказаться намного сложнее, чем оно представляется современной физике.

Пока академическая биология оставалась на позици­ях трехсотлетней давности, другие науки давно уже вышли за пределы механистической теории бытия. На­чиная с 60-х гг. XX в. космос рассматривается как не­прерывно развивающийся организм, который никак нельзя отождествлять с простым механизмом; по мере этого развития связи внутри него постоянно усложня­ются и принимают новые формы. Физика отошла от строгого детерминизма и признала элемент случайнос­ти неотъемлемой частью окружающего мира - за счет неопределенности на квантовом уровне и в термодина­мике неравновесных процессов, а также в свете теорий хаоса и сложных систем. В космологии получило при­знание своего рода «космическое бессознательное» - так называемое «темное вещество», природа которого совершенно неясна, но которое, по всей видимости, со­ставляет примерно 90-99% всей массы Вселенной. Одновременно квантовая теория выявила такие стран­ные и парадоксальные свойства природы, как феномен нелокальности, когда системы, входившие прежде в со­став более крупных систем, сохраняют между собой необъяснимую связь, даже будучи удалены друг от друга на многие километры.

Подавляющее большинство биологов пользуются давно устаревшими физическими теориями. Они спе­циалисты именно в биологии, и ориентироваться в кван­товой механике и других областях современной физики им трудно. В результате такие узкие специалисты пытаются объяснить жизнь посредством тех физических кон­цепций, от которых сами физики уже давно отказались.

Исходя из всего вышеизложенного, несложно по­нять, почему, в частности, необычные способности жи­вотных так мало интересуют профессиональных иссле­дователей и почему в целом глобальные вопросы оста­ются без ответа. Но в мою задачу не входит объяснение или оправдание тех или иных теорий. Современное научное мировоззрение слишком ограни­чено и узко, природа сама подскажет нам верный путь познания».

Намертво «впечатанные» в морфогенное поле и доступные буквально всем образы Шелдрейк называет «привычками».

Морфогенные поля есть не только у человечества в целом, но и у каждого человека. Эти поля образуют наши мысли, чувства, эмоции, поведение и, наконец, тело. При этом все, что когда-либо было в поле зрения морфогенного поля - не исчезает бесследно, а остается в нем навсегда.

В 50-е годы ХХ столетия французский физик Алан аспект проводил опыты с парными частицами, разделяя их тна специальных линзах. Затем каждая из частиц направлялась по своей части ускорителя. После торможения одной из частиц другая частица исчезала в тоже мгновение и эта реакция не зависила от расстояния между частицами. Полученные результаты смутили Аллана Аспекта, т.к. они противоречили теории Эйнштейна о предельной скорости света, а следовательно и любой другой частицы.

Лишь двумя десятилетиями позже Дэвиду Бому удалось объяснить этот феномен, но ему пришлось ввести понятие голографического строения Вселенной.

С развитием квантовой физики это явление стало более понятным: если две частицы отрываются от одного атома, то, каким бы большим ни было расстояние между ними, все, что воздействует на одну, также воздействует и на вторую.

Другое дело, что Руперт Шелдрейк впервые предложил считать единым целым не только тело человека или атом, но все, что можно объединить по какому-либо признаку. К примеру, домашние животные и их хозяева, согласно Шелдрейку, - целое, следовательно, нет ничего удивительного в том, что, когда это целое распадается, его части продолжают считывать информацию с морфогенных полей друг друга. Многие замечали, что собаки и кошки словно "чувствуют" своего хозяина. Они поджидают хозяина у двери, даже если тот возвращается домой в неурочный час, угадывают хозяйское намерение покормить их или вывести на прогулку, да и вообще улавливают малейшее изменение в настроении владельца. Подобное поведение не всегда можно объяснить острым слухом и обонянием (к примеру, в случае, когда питомцы «догадываются» о предстоящей разлуке с хозяевами, когда те еще только размышляют, не пойти ли им прогуляться, оставив пса или кошку дома). Единственное достойное толкование данного феномена, по мнению Шелдрейка ‒ морфогенные поля!

Таким образом, можно говорить о том, что биокоммуникация может основываться не только на текущем обмене информацией между живыми объектами, но и использовать «информационную память», которую назвали морфогенным (структурообразующим) полем.

Говорят, что сапёр ошибается только один раз. И это не преувеличение - особенно если он работает на минном поле, усеянном ужасными "сюрпризами" войны… Однако есть и другие опасные поля - например, всем известные электрические и радиоактивные. Что же касается морфогенных полей, дающих сюжетное и эмоциональное наполнение сновидений, то они относятся к числу сомнительных, мало изученных, а потому не способны кого-либо напугать. А зря! К настоящему времени собрано немало научных фактов, неопровержимо доказывающих: все наши страхи, опасения, сомнения, тяжёлые раздумья и негативные переживания, полученные в течение дня и закрепившиеся в подсознании, формируют такое же негативное морфогенное поле, возвращающее нам их ночью. Да еще с мультиэффектом, когда изначальный страх заметно увеличивается в размерах, а мелкая проблема приобретает характер настоящей жизненной драмы! Получается своего рода замкнутый круг - как циркуляция воды в герметичном лабораторном сосуде. Но вся проблема в том, что ни один человек не хочет брать на себя роль подопытного и бродить по морфогенному полю, чтобы ради науки изучить его свойства на себе… Каков же выход? Систематизировать факты, касающиеся этой проблемы - хотя бы косвенно.

Материалом, лежащим в основе морфогенного поля, выступают не только страхи; в конце концов, не всё же плохо. Здесь так же накапливаются образы, привычки, знания и идеи, социальные установки и правила - включая методы торговли! Так, в начале прошлого века в Европе молочники по утрам обходили дома и оставляли на порогах бутылки с молоком. Это было очень удобно не только для людей, но и для… синиц. Пионерами нового способа добыть себе пищу стали смышленые синицы из английского города Саутгемптон, которые проклёвывали крышки бутылок и лакомились молоком. Через какое-то время то же самое стали вытворять птицы за сотни километров от Саутгемптона, а к 40-м годам ХХ века уже все европейские синицы усвоили этот трюк. Но начавшаяся война заставила и людей, и птиц на время забыть о милой традиции доставки молока на дом. Молочники возобновили её лишь через восемь лет, и синицы… вновь принялись проклёвывать крышки. Но это было уже новое поколение птиц; ведь в среднем синицы живут три года! Как же им удалось за считанные месяцы освоить науку своих предков? Неужели через сны людей, переживших тяжёлое время только потому, что постоянно возвращались в ночных сюжетах в то самое старое и доброе?!

Автором теории морфогенных полей считают Руперта Шелдрейка, бывшего научного сотрудника Королевского общества при Кембриджском университете, директора лаборатории биохимических и молекулярных исследований в колледже Клэр (Кембридж), биолога с мировым именем. Шелдрейк заметил, что человек тем легче усваивает знание, чем большему числу людей оно известно. Однажды он предложил английским студентам разучить три японских четверостишия. При этом одно было просто набором слов (точнее, иероглифов), второе - сочинением незначительного современного автора, а третье - классическим образцом японской поэзии, известным в Стране Восходящего Солнца так же хорошо, как и в России: "Я помню чудное мгновенье". Именно классическое четверостишие студенты запоминали лучше всего! Заметьте, никто из них не знал японского и понятия не имел, какое из стихотворений - классика, какое - обычный опус, а какое и вовсе бессмыслица. То есть существует поле образов, общее для всех людей. В этом поле, наряду со множеством прочих, содержится и образ старинного японского четверостишия, которое А.С. Пушкин использовал не в качестве перевода, а неким гениальным наитием, соответствием личного таланта классическим канонам красоты и гармонии. Шелдрейк назвал это поле морфогенным, то есть таким, которое подобно коллективному сновидению, а потому связывает воедино мир грёз и реальности. И, как следствие, влияет на обстоятельства нашего мира, предопределяет выбор человечества, структуру или форму вещей.

Описание своей теории Руперт Шелдрейк изложил в книге с названием "Семь экспериментов, которые могут изменить мир". Она быстро стала бестселлером! Помимо эксперимента со студентами-англичанами, зубрившими японские стихи, в книге рассказывается и о других любопытных опытах. Так, биолог из Гарвардского университета Вильям Макдугалл пятнадцать лет занимался тем, что заставлял подопытных крыс искать выход из лабиринта. Данные, полученные в результате "долгоиграющего" эксперимента, оказались ошеломляющими: если первое поколение крыс, прежде чем найти выход, совершало в среднем 200 ошибок, то последнее ошибалось всего 20 раз. К ещё более сенсационным результатам привёл повтор опыта на другом конце света, в Австралии. Там крысы сразу же находили выход из лабиринта! А ведь они не были ни родственниками, ни потомками крыс-"первопроходцев", а значит, не могли усвоить знание о лабиринте на генетическом уровне. Откуда же австралийские грызуны узнали о правильном пути?!

Ещё один пример. В начале 60-х годов ХХ века пражский психиатр Милан Рыжл и его московский коллега Владимир Райков под действием гипноза заставляли испытуемых поверить в то, что они - реинкарнации реальных исторических личностей. Способности, открывавшиеся у "уверовавших", были феноменальны! Девушка, которую "убедили", что в прошлой жизни она была Рафаэлем Санти, научилась превосходно рисовать, хотя до того её художественные таланты были на нуле. А ведь состояние гипноза наиболее близко к состоянию сновидения и, находясь в нём, человек имеет прямой доступ к морфогенному полю. Значит, эволюция культуры и самого человека - это стремление к развитию, присущее природе вещей, глубоко "впечатанное" в такое поле.

Более того, если есть морфогенные поля, общие для людей и животных, то получается, что всё в мире взаимосвязано. Всякий раз, когда мы узнаем что-то новое, это узнаем не только мы, но и все люди, вся Вселенная. Наше знание становится общим. Прямо какой-то тотальный общий разум!

Общностью сознания Руперт Шелдрейк объясняет и различные паранормальные явления - такие, как телепатия или способность человека "чувствовать взгляд спиной" (то есть он просто улавливает мысль смотрящего ему в спину). Кстати, способность чувствовать взгляд можно развить. Оказывается, больше всего в этом поднаторели жители Восточной Европы. Шелдрейк объясняет это "натренированностью"; ведь во времена социализма было важно вовремя почувствовать, не следят ли за тобой органы безопасности… Кроме того, взгляд спиной хорошо чувствуют параноики, люди, находящиеся под действием наркотиков, и мастера боевых искусств.

Хорошо, если к Новому году морфогенное поле "подобреет" и выдаст человечеству что-то доброе, светлое. Впрочем, "чистка" этого поля требует усилий каждого человека; достаточно избавиться от дурных привычек и предчувствий. Обратите внимание на ночи на 1-ое декабря и с 1-го на 2-ое декабря, когда Луна, хозяйка сновидений, окажется в знаке Рака, с 8-го на 9-ое, с 9-го на 10-ое и с 10-го на 11-ое декабря, когда она пойдёт по мистическому Скорпиону, с 18-го на 19-ое и с 19-го на 20-ое декабря, когда она достигнет таинственных Рыб, и, наконец, с 26-го на 27-ое и с 27-го на 28-ое декабря, когда ночное светило вернётся в Рак. Именно тогда вы получите сновидения, которые генерируют "подобревшие" морфогенные поля!

Незримая сила 12,2007